В Е Р О Н И К А вышла из озерца с кувшинками
Чтобы переодеться в Нечто-Нечто
Потом я уже видел лишь незнакомую женщину
Антично прекрасную
В берёзовой роще дорогою к стадиону
Дома она будет ссориться с мужем
Он хочет иметь жизнь в паспарту и со страховкой
Ежедневно хотя бы час просиживать в расписной карете
На прогулке
Сохранять видимость судоходства рек
Чувственной навигации
Идти к смерти организованно и с песней
И в конце пути козырнуть
Деревянная улыбка изъедена точильщиком
А она собирает актинии
Так восхитительно прозрачна что сама превратится в актинию
Лежу пришпиленный в купальном костюме считаю пульсы и гамма токсичности
И что только ни выбрасывают на берег любовь и поэзия
Вдохновение является таким состоянием сна стихотворением которого является сон
Однажды мы будем лакомиться искусственным поэтическим бредом
Ради трёхмерной жизни хотя бы такой как ящик
Пёстрой хотя бы так же как зимородок
И волнующей хотя бы настолько как обнажённые груди под которыми тает снег
1994
Чтобы переодеться в Нечто-Нечто
Потом я уже видел лишь незнакомую женщину
Антично прекрасную
В берёзовой роще дорогою к стадиону
Дома она будет ссориться с мужем
Он хочет иметь жизнь в паспарту и со страховкой
Ежедневно хотя бы час просиживать в расписной карете
На прогулке
Сохранять видимость судоходства рек
Чувственной навигации
Идти к смерти организованно и с песней
И в конце пути козырнуть
Деревянная улыбка изъедена точильщиком
А она собирает актинии
Так восхитительно прозрачна что сама превратится в актинию
Лежу пришпиленный в купальном костюме считаю пульсы и гамма токсичности
И что только ни выбрасывают на берег любовь и поэзия
Вдохновение является таким состоянием сна стихотворением которого является сон
Однажды мы будем лакомиться искусственным поэтическим бредом
Ради трёхмерной жизни хотя бы такой как ящик
Пёстрой хотя бы так же как зимородок
И волнующей хотя бы настолько как обнажённые груди под которыми тает снег
1994
