Есть правда, как зверь, и нужно ловить её в гущах сложных предложений и оврагах слова, иногда, как лису в норах противоречий и смеха таксами сообразительности и дымом смирения, иногда в тёплом вечернем сумраке аллегорий ( в молчании всей природы, когда пролетают вальдшнепы ), поскольку правда по сути своей дикая и пугливая, знающая человека, но даже тогда, когда взбунтуется и станет неприличной, поднимающаяся из ига времени, и как наводнение срывающая мельницы привычной логики и заносящая грязью бедные пригороды искусства и науки, или как огонь выстреливающая в пространство жир похотливости и комфорта, черепицу лицемерия, мышатину переборчивости и сплетен, пули возмущения или лаву экстаза и кощунства: бывает непонятной. Говорим о лошадях, о детях, о птицах, о рыбах, бог знает о чём, но за нашими фразами, как под струнодержателем скрипки, отзываются не только конский волос и струна, блеяние ягнят и ржание кентавров, плачь кукушек и диких голубей, но и душа дерева, а оно на поверхности красноватое, как сердце изысканное, но внутри — пустая и тёмная тюрьма нашей жажды чего-то.
1924
