Если б я имел столько жизней, сколько зёрнышек есть в лозе,
и все грозди были бы полны, и ягодки сладки все,
я все бы их с радостью отдал, ах, все абсолютно отдал,
виноделу, вино чтобы красное, умеючи, он создал
для радости ваших сердец.
Если б я имел столько жизней, как шалфея цветов у холма,
и в каждом была бы горечь и обитала тьма,
я все бы их с радостью отдал, ах, все абсолютно отдал,
чтобы вышло из них лекарство, чтобы никто не страдал,
если сердце вдруг заболит.
А поскольку жизнь у меня есть одна, одна всего лишь,
что мне делать, как жить, чтобы я оставался доволен?
Мерцанье, где вечности лик проявляет себя ненадолго,
мелькнёт и зеркальные в разные стороны брызнут осколки,
мельчайшие, дождь их повсюду потом засеет,
как ржавые хвойные иглы в лесах весенних.
О, если б мой голос, мой слабый, мой утлый, похожий на плот,
сумел бы доплыть к вам, надеюсь, что всё-таки он доплывёт,
и ваше дыхание, даже тишайшее, смог бы спасти,
спасти, чтобы в завтрашний день его увезти.
1957
и все грозди были бы полны, и ягодки сладки все,
я все бы их с радостью отдал, ах, все абсолютно отдал,
виноделу, вино чтобы красное, умеючи, он создал
для радости ваших сердец.
Если б я имел столько жизней, как шалфея цветов у холма,
и в каждом была бы горечь и обитала тьма,
я все бы их с радостью отдал, ах, все абсолютно отдал,
чтобы вышло из них лекарство, чтобы никто не страдал,
если сердце вдруг заболит.
А поскольку жизнь у меня есть одна, одна всего лишь,
что мне делать, как жить, чтобы я оставался доволен?
Мерцанье, где вечности лик проявляет себя ненадолго,
мелькнёт и зеркальные в разные стороны брызнут осколки,
мельчайшие, дождь их повсюду потом засеет,
как ржавые хвойные иглы в лесах весенних.
О, если б мой голос, мой слабый, мой утлый, похожий на плот,
сумел бы доплыть к вам, надеюсь, что всё-таки он доплывёт,
и ваше дыхание, даже тишайшее, смог бы спасти,
спасти, чтобы в завтрашний день его увезти.
1957
