Жизнь давно меня научила,
что музыка и поэзия -
это то самое прекрасное на свете,
что жизнь может дать.
Кроме любви, конечно.
В старой хрестоматии,
изданной ещё при императоре,
в году, когда умер Врхлицки,
выискал я трактат о поэтике
и поэтических украшениях.
Потом поставил в стакан розочку,
зажёг свечу
и начал писать свои первые стихи.
Лишь вырвись, пламя слов
гори,
и пусть сожгу я пальцы!
Неожиданная метофора - это больше,
чем золотой перстень на руке.
Но даже сборник рифм Пухмайера
был мне ни к чему.
Напрасно собирал я мысли
и напряжённо сжимал веки,
чтобы услышать чудесную первую строку.
Всё же во тьме, вместо слов,
различил я женскую улыбку и на ветру
развевающиеся волосы.
Это была моя собственная судьба.
За которой брёл я, не дыша,
целую жизнь.
1983
