То, что другие не слышат, я слушал,
ноги босые как ходят по плюшу.
Вздохи в конвертах любовных посланий,
струн колебанье, забывших касанье.
Что-то исчезнет, а что-то не выйдет...
Вижу я то, что другие не видят.
Вижу любовь в скоморошеской маске,
в хмурых ресницах укрытую ласку.
В кудрях снежинки блеснула прохлада —
я уже вижу цветение сада.
Губы впервые целуешь ты кротко —
слышу любви уходящей походку.
И всё равно, даже горькое знанье
не осквернит моего обожанья,
не запретит пред тобою мне падать,
ангел прекрасный, исчадие ада.
1937
ноги босые как ходят по плюшу.
Вздохи в конвертах любовных посланий,
струн колебанье, забывших касанье.
Что-то исчезнет, а что-то не выйдет...
Вижу я то, что другие не видят.
Вижу любовь в скоморошеской маске,
в хмурых ресницах укрытую ласку.
В кудрях снежинки блеснула прохлада —
я уже вижу цветение сада.
Губы впервые целуешь ты кротко —
слышу любви уходящей походку.
И всё равно, даже горькое знанье
не осквернит моего обожанья,
не запретит пред тобою мне падать,
ангел прекрасный, исчадие ада.
1937
